Станюкович Константин Михайлович - Вестовой Егоров
Константин Михайлович Станюкович
Вестовой Егоров
I
В эти предпраздничные дни в большой, красиво убранной квартире
контр-адмирала Лещова шла такая же усердная чистка, какая происходила и во
всех домах столицы.
Из всей прислуги адмирала особенно неистовствовал по приведению
адмиральского кабинета в порядок пожилой, небольшого роста, плотный и
коренастый человек, в куцей измызганной черной тужурке, в стоптанных
парусинных башмаках, какие носят в плаваниях матросы, с широким, далеко
неказистым, несколько суровым лицом, на красноватом фоне которого алел
небольшой нос, похожий на луковицу, а из-под густых черных бровей блестела
пара темных зорких глаз, умных и необыкновенно добродушных. Слегка
искривленные ноги и здоровенные жилистые руки пополняли неказистость этой,
на вид неуклюжей, сутуловатой фигуры.
Столь непрезентабельный для такой роскошной квартиры слуга,
возбуждавший иронические улыбки в франтоватом молодом лакее, в горничной и
кухарке, был Михайло Егоров, отставной матрос, служивший у Лещова безотлучно
пятнадцать лет. Сперва он был у него вестовым, а после отставки остался при
нем в качестве камердинера и доверенного лица, на испытанную честность
которого можно было вполне положиться. Егоров совершил со своим барином
немало дальних и внутренних плаваний, и все имущество барина было на руках
Егорова. Оба они за это долгое время до того привыкли один к другому, до
того Егоров был верным человеком, заботившимся о своем командире и о его
интересах с какою-то чисто собачьей преданностью, что, несмотря на обоюдные
недостатки, хорошо изученные друг в друге, они не могли расстаться, хотя и
нередко грозились этим оба в минуты раздражения.
Не расстались они даже и тогда, когда адмирал, по словам Егорова, "на
старости лет ополоумел" и, несмотря на самые едкие предостережения своего
вестового, выслушанные адмиралом с сконфуженным видом, женился два года тому
назад на молодой, хорошенькой и очень бойкой блондинке, которую Егоров сразу
же невзлюбил и прозвал почему-то "белой сорокой".
Он тогда же просил адмирала "увольнить" его.
- Жили мы с вами, Лександра Иваныч, слава богу, одни, а теперь мне
оставаться никак невозможно! - говорил Егоров своим мягким баском,
поглядывая не без сожаления на смуглое, заросшее бородой, некрасивое и
радостное лицо своего "ополоумевшего" адмирала.
- Это почему?..
- Сами, кажется, можете понять... Теперь у вас другие порядки пойдут с
адмиральшей-то... Адмиральша потребует, чтобы вы взяли форменного камардина,
а не то, чтобы держать такого, как я. Известно, молодой супруги надо
слушаться, - прибавил не без иронической нотки в голосе Егоров.
- Ты, скотина, язык-то свой прикуси!..
- Прикуси не прикуси, а я верно говорю...
Адмирал, несколько смущенный, выругал Егорова на морском диалекте и
приказал остаться.
- При мне будешь по-прежнему... Слышишь?
- Слушаю, ваше превосходительство...
- Только смотри... Не вздумай грубить барыне...
- Чего мне грубить?.. Я до барыни и касаться не буду... У их свои слуги
будут... А я при вас...
Во всем угождавший своей молодой жене, в которую был влюблен по уши,
адмирал, однако, решительно отстоял своего старого вестового, далеко не
изящный вид которого и громкий грубоватый голос несколько шокировал изящную
адмиральшу. Адмирал обещал, что Егоров не станет показываться ни в гостиной,
ни в столовой, - для этого можно нанять приличного лакея, - а будет
исключительно служить ему и ходить с ним в плавания. Он ведь так привык к
Егорову.
На