Станюкович Константин Михайлович - Василий Иванович
Константин Михайлович Станюкович
Василий Иванович
Повесть
Рассказы о море и моряках замечательного русского писателя конца XIX
века Константина Михайловича Станюковича любимы читателями. Его перу
принадлежит и множество "неморских" произведений, отличающихся высоким
гражданским чувством.
В романе "Два брата" писатель по своему ставит проблему "отцов и
детей", с болью и гневом осуждая карьеризм, стяжательство, холодный
жизненный цинизм тех представителей молодого поколения, для которых жажда
личного преуспевания заслонила прогрессивные цели, который служили их отцы.
В книгу вошло также одно из первых произведений Станюковича о море.
{1} - Так обозначены ссылки на примечания соответствующей страницы.
I
Ослепительно роскошный пейзаж предстал во всей своей красоте, когда
солнце, медленно выплыв из-за горизонта, залило светом и блеском остров,
утопавший в зелени, на фоне которой сверкали белые дома и хижины маленького
Гонолулу{421}, приютившегося у лагуны кораллового рифа, под склоном
зеленеющих гор с обнаженными золотистыми верхушками.
Чарующая роскошь тропической растительности, блеск моря, зелени и
света, переливы то нежных, то ярких красок, сверкавших под лучами солнца,
тихо плывущего в бирюзовую высь, - все это казалось какой-то волшебной
декорацией. Не верилось, что наяву видишь такую прелесть.
Вокруг царила мертвая тишина. Только из-за узкой полоски барьерного
рифа, отделяющего лагуну от океана, доносился тихий ропот замиравшей зыби.
Город еще опал в своей кудрявой зеленой люльке. Рейд был безмолвен. Шляпки
не сновали между берегом и несколькими судами, стоявшими на рейде, и
пристань была безлюдна.
Среди этой торжественной тишины расцветавшего тропического утра вдруг
раздался свист боцманской дудки, и вслед за тем в тиши гонолульского рейда
разнеслись энергические приветствия по адресу матросских родственников, -
внезапно напомнив вам, что вы находитесь на оторванном клочке далекой родины
- на палубе русского клипера, в тот самый момент, когда начинается
генеральная чистка после прихода военного судна на рейд.
Это - не обычная, ежедневная чистка, несколько напоминающая мытье
голландских городков, а нечто еще более серьезное. Это - то торжественное
жертвоприношение богу морского порядка и богине чистоты, которое матросы
коротко называют "каторжной чистотой".
Клипер пришел на рейд накануне, перед вечером, и потому "чистота" была
отложена до утра. И вот, как только пробило восемь склянок (четыре часа),
клипер ожил.
Босые, с засученными до колен штанами, матросы рассыпались по палубе.
Одни, ползая на четвереньках, усердно заскребли ее камнем и стали тереть
песком; другие "проходили" голиками, мылили щетками борта снаружи и внутри и
окачивали затем все обильными струями воды из брандспойтов и парусинных
ведер, кстати тут же свершая утреннее свое омовение.
Под горячими лучами тропического солнца палуба высыхает быстро, и
тогда-то начинается настоящая "отделка". Несколько десятков матросских рук
принимается убирать судно, словно кокетливую, капризную барыню на бал.
Клипер снова трут, скоблят, тиранят - теперь уже "начисто", -
подкрашивают борты, подводят на них полоски, наводят глянец на пушки, желая
во что бы ни стало уподобить чугунную поверхность зеркальной, и оттирают
медь люков, поручней и кнехтов с таким остервенением, словно бы решились
тереть до тех пор, пока блеск меди не сравнится с блеском солнца.
Перегнувшись на реях, марсовые ровняют закрепленные паруса; на марсах
подправляю