Сорокин Владимир - Аварон
prose_classic Владимир Сорокин Аварон ru jodf FB Tools 2005-03-26 8DC948CA-841D-4CEB-908F-E261AE6C671C 1.0 Владимир Сорокин
АВАРОН
Андрею Монастырскому
9 сентября 1937 года немке Эсфирь Семеновне опять сорвали урок: только она принялась диктовать диктант «Mein lieblingsbuch», как весь 5-й "Б" загудел. Она выбежала в слезах.
— Робя, фашизм не пройдет! — закричал Петух и поднял сжатый кулак.
В классе все знали, что у Петуха отец воюет в Испании.
— Пошли в «Ударник» на «Арсена»! — предложил Вовка Фрумкин.
— Уже дважды смотрели, — зевнул Серега Голова. — Айда по домам.
— Робя, она за директором поползла, — сел на парту Сальников. — Лучше остаться.
— Вот и сиди здесь, Сало. — Петух вытянул из парты портфель. — Петьк, пошли с девятым домом в расшибец порежемся. Они там за котельной с утра до ночи духарятся.
— Я — домой. — Петя положил учебник и тетради в свой портфель желтой кожи, застегнул.
— Петь, оставайся. — Сальников качался на пар-те. — Будем с фашистской гадиной воевать.
— Guten Tag. — Петя вышел в пустой школьный коридор.
В нем было прохладно и сильно пахло краской. Возле двух белых бюстов Ленина и Сталина стояли корзины с цветами.
— Петьк, погоди! — Андрюша Скуфин догнал Петю. — Чего так рано домой? Пошли выжигать!
— Неохота. — Петя спускался по лестнице, стукая себя портфелем по коленям.
— Чего ты вареный такой? — Скуфин остался стоять наверху. — От отца есть чего?
— Не твое дело. — Петя потянул дверь, вышел на улицу.
В Лаврушинском переулке было чисто и жарко. Солнце серебрило неряшливые тополя, уже тронутые желтизной, сверкало в створе открытого окна писательского дома. Полная женщина мыла другую половину окна.
Петя вышел на набережную.
Здесь было тоже жарко, чисто и пусто.
«Сказал на свою голову, — вспомнил Петя Скуфина. — Теперь каждый раз пристает, дурак.Хорошо, что про мать не знает».
Он добрел до Малого Каменного моста, посмотрел на работу молодого регулировщика в белом кителе и белом шлеме, перешел через мост.
На «Ударнике» по-прежнему висели две афиши — маленькая «Арсен» и большая «Ленин в Октябре». Петя уже трижды посмотрел «Арсена» и дважды «Ленина в Октябре».
Недавно покрашенная крыша «Ударника» сверкала серебром.
Петя направился к большому серому дому, возвышающемуся над куполом «Ударника», но вдруг остановился.
«Сейчас начнется! — хмуро подумал он. — Опять из школы сбежал?! Прогуливаешь? В физиономию захотел?!»
Бабушка шла на него, сворачивая жгут из розового полотенца.
— Ты думаешь, без родителей я тебе шалберничать позволю?!
Петя сплюнул, посмотрел на свои окна. В столовой занавешено, как всегда. В детской открыто.
Наверно, Тинга вырезает своих кукол.
Он сделал еще несколько шагов и остановился.
Рядом стоял подвижной лоток с газировкой. С трех мокрых стаканов на алюминиевом подносе стекала вода. Солнце тяжело светилось в перевернутом стеклянном конусе с вишневым сиропом.
Худая продавщица с желтыми кудряшками из-под белой пилотки и с папиросой в стальных зубах сонно глянула на Петю.
Он сунул руку в карман и тут же вспомнил, что денег нет.
«Каждую копейку теперь надо беречь!» — бабушка очень часто стала пересчитывать оставшиеся деньги и прятала их в новом месте — не в китайской шкатулке отца, а в своей коробке с орденом.
— Ну что, истребитель? — хрипло спросила продавщица. — Полный потянешь аль половинку?
Петя повернулся и побрел через проезжую часть — на ту сторону.
Фонтан по-прежнему уже вторую неделю не работал, на скамейках сидели редкие люди. По клумбе ходили голуби.